Между Россией и Евросоюзом нет торговой войны, заявил постпред РФ

Евросоюз и Россия, несмотря на ряд возникших в последнее время торговых разногласий, не находятся в состоянии торговой войны, сказал РИА Новости постоянный представитель РФ при ЕС Владимир Чижов.

"Торговая война — это не про нас", — заявил он.

Роспотребнадзор в начале октября ввел запрет на ввоз молочной продукции из Литвы из-за несоответствия микробиологическим, санитарно-химическим и органолептическим нормам. ЕС не исключает подачи запроса на урегулирование этой ситуации в ВТО. В октябре ЕС запросила в ВТО формирование специальной группы по разрешению этого спора в отношении механизма уплаты утилизационного сбора на автомобили в РФ. Это был первый подобный запрос для РФ с тех пор, как она является членом ВТО.

По данным литовской стороны, с 30 августа на пунктах погранконтроля между Литвой и Калининградской областью российская сторона усиленно досматривала зарегистрированные в Литве легковые автомобили, следующие в обоих направлениях, а с 11 сентября начала детально проверять и грузовики, страна загрузки которых — Литва. В середине октября ситуация была нормализована.

"Россия и Евросоюз слишком в современном мире взаимосвязаны и взаимозависимы, чтобы позволить себе поддаваться эмоциям и заниматься сведением счетов или выяснением отношений вместо того, чтобы решать проблемы наиболее простым, подходящим способом — через переговоры с подключением экспертов", — добавил Чижов.

— Владимир Алексеевич, как вы оцениваете перспективы открытия Россией процедуры разрешения спора в ВТО по поводу энергетических корректировок, применяемых Евросоюзом? 
— ЕК (в антидемпинговых расследованиях – ред.) прибегает почти каждый раз к использованию методики так называемых энергетических корректировок при расчете нормальной стоимости товаров. По мнению ЕС, более низкие цены на энергию в РФ отражаются на конечной стоимости товара: этот товар, утверждают в Брюсселе, при экспорте в страны Евросоюза становится дешевле, приобретает конкурентное преимущество.

— Этот вопрос может решаться в рамках ВТО? 
— Конечно. Результатом применения энергокорректировок является искусственное завышение размера демпинговой маржи на товары российского экспорта. В первую очередь речь идет о товарах химической промышленности, металлопродукции. Это приводит к значительным потерям для российских компаний, иногда демпинговая маржа достигает 30-35%. В течение многих лет мы пытались решить этот вопрос в ходе консультаций с Еврокомиссией, однако видимых результатов до сих пор нет. Применение этой методики продолжается. У нас были отдельные успехи на этом фронте, когда некоторые антидемпинговые расследования приводили к отмене этих мер по конкретным видам товаров. Но, увы, буквально сразу затевались антидемпинговые расследования по другим.

— Россия может подать запрос на разрешение спора с ЕС по этому вопросу в ВТО? 
— Такая перспектива рассматривается. Я хочу оговориться, что окончательное решение не принято. И мы по-прежнему не теряем надежды решить данную проблему путем консультаций, полюбовно с нашим крупнейшим торговым партнером, не доводя дело до конфронтации.

— А какие предъявляет аргументы Еврокомиссия по энергетическим корректировкам в ответ на просьбы России снять их? 
— Они исходят из критерия конечного результата, считая, что появление на рынке ЕС какого-то российского продукта нарушает нормальные рыночные условия в ЕС.

— Почему РФ раньше не обратилась в ВТО, мы ведь уже год являемся членами этой организации? 
— Знаете, насколько это серьезная работа? А кроме того, мы изначально ориентируемся на то, что обращение в орган по урегулированию спора в ВТО – это крайний шаг, до этого надо использовать все возможности для переговорного решения. Мы на сегодняшний день считаем, что такие возможности не исчерпаны.

— Как вы оцениваете озабоченность, которую представитель ЕС высказал на совете по товарам в ВТО на прошлой неделе по запрету РФ на ввоз литовской молочной продукции? 
— Вообще-то претензии к ее безопасности и качеству появились не вчера. Один раз, в 2009 году, уже вводились ограничения на поставку литовской продукции, и тогда Министерство сельского хозяйства Литвы признало справедливость российских претензий. Понятно, что российский рынок для Литвы один из самых близких, открытых и с ценовой точки зрения – привлекательных. 
Но смотрите: традиционный объем поставок сыров из Литвы – примерно 15 тысяч тонн, а когда их вдруг оказывается 40 тысяч тонн – это уже странно. Не могут же литовские коровы дать в три раза больше молока.

— Вдруг. 
— Да. Значит, имеет место какая-то новая продовольственная цепочка – например, с задействованием в качестве сырья неизвестно откуда и кем привезенного сухого молока. Надо не политизировать этот вопрос, а решать его без эмоций, на уровне экспертов.

— Как вам кажется, есть вероятность того, что ЕС подаст запрос на разрешение спора с РФ в ВТО по вопросу литовской молочной продукции? 
— Я не исключаю. Посмотрим. Но ВТО занимается торговыми вопросами, строго говоря, она не занимается вопросами здравоохранения и защиты потребителей. Но здесь действительно есть торговый сюжет. И если ЕС это сделает, я думаю, что у российской стороны будет чем ответить.

— Последние события по таможенным вопросам на границе РФ с Литвой, по молочной продукции, по утилизационному сбору на автомашины в РФ и ВТО — не похоже ли все это на то, что мы – Россия и Евросоюз – скатываемся к торговой войне? И не может ли текущая ситуация в торговой сфере отразиться, например, на визовой либерализации? Может ли это вызвать диссонанс на всех уровнях отношений? 
— Вы обрисовали самый негативный сценарий. Давайте все-таки проведем различие между торговлей и политикой. ЕС для нас – крупнейший торговый партнер, Россия для ЕС — третий по объему партнер. У нас все время возникают какие-то сюжеты и это, наверное, естественно, потому что наши отношения очень многоплановые и довольно сложные, прямо скажем, тем более что в ЕС 28 стран. Главное, что у нас есть механизмы урегулирования этих разногласий. Наша задача – обеспечить бесперебойную работу механизмов решения подобных спорных ситуаций без их вынесения, к примеру, на саммиты РФ-ЕС или на министерский уровень. Главное – не драматизировать и не политизировать эти сюжеты.

— Много говорится о торговой войне. А что можно считать торговой войной? 
— Торговая война – это не про нас.

— Но все же. Какую ситуацию в торговых отношениях можно считать войной? В международной практике есть подобное понятие, определение? 
— Я думаю, что сам по себе это описательный термин, не имеющей конкретного юридического содержания. Любая торговля – это ведь поединок между продавцом и покупателем. Конечно, я считаю, что Россия и Евросоюз слишком в современном мире взаимосвязаны и взаимозависимы, чтобы позволить себе поддаваться эмоциям и заниматься сведением счетов или выяснением отношений, вместо того чтобы решать проблемы наиболее простым, подходящим способом – через переговоры с подключением экспертов.

— Я упомянула визовый вопрос. Как идет подготовка к соглашению об облегчении визового режима между РФ и ЕС? Не ухудшился ли процесс в связи с последними торговыми историями? 
— Я бы такую параллель не проводил. К сожалению, пока что бюрократические шестеренки в ЕС проворачиваются медленнее и с большим скрипом, чем мы рассчитывали.

— А есть ли шанс подписать это соглашение на ближайшем саммите РФ-ЕС? 
— Гадать не буду. Но шанс есть.

— Последний вопрос по утилизационному сбору. Как вы считаете, справедлива ли подача Евросоюзом запроса на формирование панели арбитров в ВТО? 
— Немножко у них терпения, видимо, не хватило. Потому что этот шаг ЕС совершил через пару дней после того, как соответствующий законопроект прошел первое чтение в Госдуме. А сейчас он уже утвержден.